Отпечатки на следах [СИ] - Сергей Дигол

И все же Таня — только сейчас до Сергея дошло — напоминала лягушку. Из–за пухленьких щечек и выпячивающей нижней губы, что ли? А может, из–за изумрудов в глазах, хотя разве у лягушек зеленые глаза?

Проверить наличие перепонок на ногах, сняв с Тани туфли и скатав чулки, расстегнуть бюстгальтер и убедиться, что грудь у нее вполне человеческая, более того, что это — великолепная, сочная женская грудь — шанс проверить все это, а заодно навсегда заполучить Таню Сергей однажды уже упустил. Может поэтому, но скорее оттого, что первый рабочий день с головой окунул его в бочку с неприятностями, ему и в голову не пришло, что новая встреча — всего лишь случайность; воображение, этот неискоренимый оптимист, без подсказки увидело в этой встрече перст Всевышнего.

Между прочим, почему именно «Жаба»? Было дело, пропивали здесь всей группой стипендию, но почему невзрачную кафешку в самом центре города называли «Жабой», Сергей не знал. Краем уха он слышал от кого–то из одногруппников–кишиневцев, что раньше кафе называлось «Лягушкой» и вроде бы даже такая вывеска красовалась на фасаде, а впрочем, может все это ему почудилось после трех–четырех стопок водки. Теперь «Жаба», она же «Лягушка», она же приют веселых студентов, в общем, дешевая, грязная харчевня с несколькими псевдонимами, символично располагалась под боком кишиневского отделения СИБа — стоило лишь перейти дорогу.

— Давай во–о–он туда, — вытянул шею Сергей, словно пытался укрыть голову в самом углу зала.

Мерный гул голосов, накрывавший помещение забегаловки, все более стихал по ходу их движения. Каждый оставленный ими за спиной столик считал своим долгом прервать даже самую увлекательную беседу, чтобы переключиться на, вероятно, куда более захватывающее зрелище — созерцание Тани Гузун в компании этого новенького.

— Они что, все из СИБа? — спросил Сергей, когда показавшийся ему вечностью проход по залу, наконец, завершился.

Таня присела напротив и, прежде чем положить руки, с опаской взглянула на стол.

— Здесь дешево, — ответила она. — И, говорят, вкусно.

Странно, подумал Сергей, словно целая вечность прошла. Не более года, да что там, месяцев десять назад, точно — прошлой весной, в тот день как раз резко потеплело — они сидели здесь, вон за тем столиком, вернее, за тремя столиками, которые пришлось соединить, чтобы поместилась вся группа. Таня сидела прямо у стены, целовалась с Терлецким, хотя, вроде бы, спала к этому времени с Вдовиным и ни разу не взглянула на Сергея. Теперь им никто не мешал, и она не сводила с Сергея глаз, но он сразу почувствовал, что перед ним — другая Таня. Делающая вид, что она здесь впервые и, более того, что ей здесь не нравится.

Зачем же сама предложила?

— Может, в какое–нибудь другое место пойдем? — спросил Сергей.

— В какое?

Сергей замолчал. Таня, наклонив голову, как–то странно улыбалась: нечто среднее между жалостью и насмешкой.

— Можно рядом в «Гриль–хауз», — предложила она. — Мы там часто бываем.

Вот спасибо! Выручила, называется! Сергей не стал уточнять, кто это «мы» — во всяком случае, не сейчас. Только вот отобедать в «Гриль–хаузе» они могли одним кофе, если, конечно, расплачиваться будет Сергей.

Он взглянул на часы.

— Да наверное поздно уже, — привстал, давая понять, что собирается сделать заказ. — Мититеи будешь?

Таня помотала головой.

— Сереж, — сказала она, — ты заказывай, что хочешь. Я не голодна, правда.

— Может, хотя бы лимонад? — уже выпрямившись во весь рост, нетерпеливо спросил он.

Таня быстро кивнула, всем видом показывая, что ни в коей мере не собирается осложнять ужин Сергея неприемлемыми для него вариантами.

Когда Сергей вернулся, Таня мило беседовала с каким–то мужиком из–за соседнего столика. На вид мужику было под пятьдесят и его густая шевелюра была наверняка густо населена седыми волосами, но поскольку он был, по–видимому, от рождения, блондином, чтобы разглядеть на его голове эти безупречные индикаторы старения, требовалось особое усилие глаз и уж точно не тускло–желтый свет, из–за которого в «Жабе» в любое время суток стоял ранний вечер.

Таня представила Сергею блондина, а заодно — еще троих мужиков из–за соседнего стола, все они оказались сотрудниками первого отдела. Там же, как выяснилось только сейчас, работает и Таня.

— Я так удивилась, когда тебя увидела, — сказала Таня, когда после вынужденных рукопожатий Сергей вернулся на место, а соседние мужики — к своему разговору. — Тебя какими судьбами к нам занесло?

— К нам? — улыбнулся Сергей, наливая в два стакана лимонад. — А ты давно здесь работаешь?

— Да сразу. В смысле, как диплом получила. С августа, в общем, — сказал Таня. — А ты где–то еще успел?

— Успел, — вздохнул Сергея и отпил газировки. — Ты Бланару помнишь?

Конечно, она помнила. Всего–то полгода прошло, как они — вся их группа, а вместе с ней и весь курс, стали дипломированными специалистами. По никому, мать ее, не нужной истории. Валерия Бланару, самого юного, как утверждали, замдекана в истории факультета забыть было трудно: из–за его демократичности — он частенько выпивал со старшекурсниками, многие из которых были с ним на «ты», а еще — из–за его необъятной фигуры, за которую его студенты за глаза — а те, кто с ним выпивал, и в глаза — называли Джамбо.

— Он мне аспирантуру пообещал, — сказал Сергей и одним глотком допил из стакана.

Разговор об аспирантуре у них действительно был, сразу после торжественного вручения дипломов. Бланару сам подошел тогда Сергею и, осторожно взяв за локоть, отвел в сторону.

— Понимаешь, — с виноватым видом начал он, как будто оправдывался, — на факультете вакантных мест нет. Да еще министерство сокращение готовить так что, — он развел руками, — сам понимаешь. Аспирантура при университете платная. Но, — он оглянулся, — я могу поговорить с кем надо насчет аспирантуры в институте истории. Хочешь туда?

Сергею оставалось только кивнуть — быстро и однозначно. О работе он как–то не задумывался, считая (возможно, не без основания), что с таким аттестатом ему не придется ломиться головой в наглухо запертые ворота; все двери должны стать для него автоматическими, распахивающимися при одном его появлении в зоне видимости фотоэлементов.

С внутренним спокойствием и даже с некоторым равнодушием Сергей уехал в район. К родителям, у которых он задержался до самого января, пока не наткнулся на объявление о вакантном месте в кишиневском подразделении СИБа.

За пять месяцев он потратил почти семьсот родительских леев на переговоры с Кишиневом, но двери распахиваться не торопились. Ежедневно голос Бланару звенел оптимизмом: еще чуть–чуть и все решится, но на всякий случай перезвони завтра. И так день за днем, неделя за неделей, второй месяц за первым, третий за вторым…

Двадцатого декабря отец не выдержал и набрал номер института истории.

— Здравствуйте! — язвительно ответили ему после того, как уже один раз поздоровались, — Где вы раньше были? Прием документов закончен в еще в октябре! Последний экзамен был на прошлой неделе!

Сергей все же еще раз позвонил Бланару — может, отец что–то не так понял, или в институте напутали.

— Да–да, привет, — услышал он, как всегда, спешащий голос. Трудно было представить, что это резвый, разговаривающий скороговорками голос принадлежит такому неповоротливому толстяку. — Я буквально пять, нет десять минут назад разговаривал по твоему поводу. Значит, смотри, время там еще есть, давай я уточню еще кое–что и завтра ты мне…

Сергей грохнул трубкой об аппарат и спохватился: не хватало еще, чтобы родители, помимо сумасшедших счетов за переговоры, потратились и на новый телефон.

— Мне он всегда казался мудаком, — отозвалась о Бланару Таня, разбавляя желтое освещение «Жабы» сизыми клубами сигаретного дыма. Сергей впервые видел ее курящей — похоже, в СИБе курение считается чем–то обязательным

— Да ну его, — махнул он рукой, — все уже в прошлом.

Наконец, принесли мититеи, и Сергей указал вилкой вначале в тарелку, а затем на Таню, которая в очередной раз отрицательно помотала головой.

— Слушай, — сказал Сергей, разрезая дымящуюся колбаску, — у меня тут проблема на работе.

— Уже? — удивленно подняла брови Таня.

— Такое дело, — Сергей отложил вилку и нож и нервно почесал подбородок, — даже не знаю, говорить ли тебе. Просто я теряюсь, честное слово.

— Ну рожай уже, — усмехнулась Таня.

Сергей посмотрел на нее, потом к себе в тарелку, наконец тоскливо — по сторонам.

— Сандра, — сказал он.

Минут через двадцать они вышли из кафешки и остановились на крылечке, чтобы выяснить, кому в какую сторону ехать.

— Она мне сразу не понравилась, — снова закурила Таня.